Клавдия Владимировна Быкова

Директор Дома-музея Клавдии Коломенской настоятельница Алексеевского женского монастыря матушка Ольга (Сельская) более 15 лет занимается изучением жизни и деятельности митрополита Никодима (Ротова), работала с архивами, встречалась с людьми знавшими Владыку. Ей удалось установить многие интересные факты его биографии.

Прослужив в Угличе всего 2 года, будущий митрополит Никодим уже никогда не расставался с этим городом, часто приезжал в Углич и нередко писал сюда письма сокровенного характера. «Светом моей зари» называл митрополит Никодим г. Углич в одной из бесед со своим другом детства архимандритом Авелем (Македоновым). Изучая жизнь и деятельность митрополита Никодима, матушке Ольге удалось собрать его личные вещи, письма, диссертации, воссоздать подлинный рабочий кабинет Владыки. А также матушка установила круг людей, лично знавших Владыку и записала их воспоминания. Среди них оказался  митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий. Владыка долгие годы дружил с монахиней Алексией, писал ей письма, приезжал в гости.  В музеях Алексеевского монастыря хранятся памятные подарки  митрополита Ювеналия, сделанные Клавдии Владимировне Быковой. 

С митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием (ноябрь 2017 год)

Из выступления монахини Ольги (Сельской) на конференции, посвященной Владыке Никодиму:

“Первой прихожанкой, «коломенским чадом» называл Клавдию Владимировну Быкову митрополит Никодим, о чём свидетельствует, в частности, письмо написанное Владыкой Клавдии Владимировне на Рождество Христово в 1959 году. Чтобы глубже осмыслить личность митрополита Никодима и понять его человеческую сущность через призму непарадного общения с прихожанами, мы изучили личный архив Клавдии Владимировны и пришли к выводу, что она была не только незаурядным человеком, но и несла тяжёлый крест исповедницы. В круг её общения входили высокодуховные люди: священномученик епископ Арсений (Жадановский), священноисповедник епископ Феодосий (Ганицкий), священномученик епископ Серафим (Звездинский), причисленная к лику святых схиигумения Фамарь (Марджанова), священноисповедник митрополит Иосиф (Чернов), архиепископ Николай Муравьёв-Уральский, а также будущий митрополит Ювеналий (Поярков) и будущий Патриарх Кирилл (Гундяев), в среде которых она пользовалась неизменным уважением. Общение с такими людьми во времена неукоснительного преследования верующих было крайне опасным. Жизненный путь Клавдии Быковой убедительно доказывает, что она с терпением переносила все тяготы, выпавшие на долю Русской Православной церкви, и с мужеством противостояла сатанинскому тоталитарному режиму. Возникает вопрос, что могло связывать на протяжении 28 лет умудрённую духовным и житейским опытом образованную прихожанку и молодого неопытного иеромонаха, а в последствии маститого иерарха, могла ли Клавдия Быкова, пользовавшаяся непререкаемым авторитетом среди людей, ныне причисленных к лику святых, прошедшая ужасы лагерных испытаний поступиться своей совестью и допустить общение с человеком взгляды которого бы не соответствовали её духовному мировоззрению? Ответ однозначен и прост – нет. Горячее сердце, непреодолимое желание отдать свою жизнь ради сохранения Православной веры узрела Клавдия Владимировна в митрополите Никодиме, не случайно она подарила ему панагию, предположительно Владыки Арсения (Жадановского). В письме, где Владыка благодарит монахиню Алексию за этот подарок, иносказательно указывается, чья она.

Обратимся же к биографии первой прихожанки. По благословению митрополита Никодима (Ротова), Клавдия Владимировна оставила, на мой взгляд, довольно скупые воспоминания о своей жизни. Не приходится сомневаться, что сделано это по причине временных условий, в которых она жила, зная, что лишнее слово, написанное на бумаге, может обернуться очередным заключением и не только для неё. Тетрадь воспоминаний монахини Алексии (Быковой) находится в нашем архиве и открывает тайные стороны жизни этого удивительного человека.

Клавдия Владимировна Быкова родилась в 1896 году в старинном подмосковном городе Коломне, в средней купеческой Православной семье, в которой было пятеро детей, три сына и две дочери. В доме было много икон с лампадами, которые зажигались в праздники, одна из лампад горела неугасимо. Все члены семьи соблюдали посты, регулярно посещали церковь, исповедовались и с малых лет причащались Святых Христовых тайн.

В семье царил патриархальный уклад, но при этом отец очень трезво смотрел на жизнь и считал, что необходимо дать образование не только сыновьям, но и дочерям. Учились все дети очень хорошо, переходили из класса в класс с наградами. Читать маленькая Клава умела уже в 5 лет, а в 8 лет поступила в гимназию, сдав на отлично экзамены по русскому языку, арифметике и Закону Божию. 

С точки зрения православной педагогики семья, является наследницей и хранительницей духовно-нравственных традиций, и более всего воспитывает детей своим укладом жизни, пониманием необходимости не только хранить, но и умножать то, что досталось нам от предыдущих поколений. С духовной точки зрения точнее будет сказать: не умножать, а поднимать на новый уровень, и это возможно только в воцерковленной семье, образцом которой была семья Быковых. В таких условиях прошло детство и отрочество Клавы Быковой. Слайд 3. (Молодая Клава)

В 1912 году, Клавдия Быкова, как и её сестра, блестяще, с золотой медалью окончила гимназию и подала прошение на Московские высшие женские курсы и была при-нята на Историко-Филологический факультет, где посещала лекции ученика Ключевского – проф. Кизеветтера по истории и проф. Сакулина по русской литературе. Предметов было много, к тому же ежегодно нужно было писать по одному реферату: по народной словесности, иностранной литературе и русской – древней и новой. После сдачи всех экзаменов – кандидатское сочинение по своему выбору. Любимым предметом студентки была латынь, на уроках которой переводили Цезаря и Цицерона и изучали грамматику. Клавдия увлекалась Цицероном, его ораторским талантом.

Жизнь в Москве была нова и интересна, но мать опасалась, что в Москве её дети среди студенчества подпадут под влияние либеральных кругов, станут нигилистками и что самое страшное потеряют веру в Бога. Однако, опасения её были напрасными, плоды воспитания, заложенные в детстве дали добрые всходы и уже в первые дни своего пребывания в Москве Клава с братом и сестрой посетила храм Христа Спасителя, побывала во всех соборах Кремля, в Чудовом и Вознесенском монастырях, в Архангельском соборе, где справа от солеи заметила небольшое надгробие, гроб убитого в Угличе царевича Дмитрия; на стене висела его окровавленная рубашка, пропавшая в советские годы неизвестно куда. Каждое воскресенье Клавдия ходит на Литургию, в храм Христа Спасителя, где на одной из архиерейских служб, исповедуется у настоятеля Чудова монастыря архимандрита Арсения (Жадановского), он становится её духовным отцом. Довольно трудно было совмещать учёбу и почти ежедневное посещение служб в Чудовом монастыре. 

 В 1917 году она блестяще заканчивает курсы, к тому времени реорганизованные в высшее учебное заведение, защитив кандидатское сочинение о преподобном Ниле Сорском и получает место учителя в школе Коломны. Здесь она знакомится с епископом Феодосием Ганицким . По просьбе Владыки Феодосия она досконально изучает службу и церковное пение, становится его первой помощницей во время Богослужений. Неоднократно, по поручению владыки посещает Святейшего Патриарха Тихона в Донском монастыре. 

К этому времени Епископ Арсений (Жадановский) изгоняется из монастыря и два года находится в затворе в Киновии Серафимо-Знаменского скита у схигумении Фамари (Марджановой).

 Сюда часто приезжает Клавдия. Игуменья Фамарь, видит в молодой девушке будущую монахиню и игумению. Епископ Арсений, видя в Клавдии живую веру, постригает её в иночество, и она становится жителем мира духовного с именем Алексия.

Работа в школе приносит удовлетворение тайной инокине Алексии, несмотря на то, что в школе учатся беспризорники, не признающие никого, в том числе и учителей. Однако молодую, требовательную учительницу, преподающую математику, они уважают. В школе она проработала до 1928 года и была уволена после беседы с заведующим отделом образования, который сказал ей, что советскому педагогу позорно ходить в церковь, при этом он пытался добиться от неё обещания, что она не будет впредь в Коломне ходить в церковь. Такого обещания она не дала. 

После увольнения инокиня Алексия несколько месяцев живёт на даче у игумении Фамари, выполняя различные послушания по рукоделию. В последний день её пребывания в скиту, пришёл Владыка Арсений и надел на неё свою монашескую мантию, обращаясь к матушке Фамари сказал: «А я Клавдию мантией покрыл». А Клавдии Владимировне сказал: « Ты ведь и так инокиня, а если дать тебе что-нибудь большее, я боюсь, что с тобой произойдет что-нибудь более худшее». Клавдия Владимировна пишет в своих воспоминаниях: «Потом и матушка и Владыка благословили меня, и Владыка сказал, что пойдет и немного проводит меня по лесу. « Я пошла вперед и все оглядывалась, а Владыка шел и все крестил меня. Наконец я дошла до поворота, я знала, что больше не увижу Владыку, потому оглянулась. Он описал в мою сторону крест в рост человека и поклонился в землю. Я тоже упала в земном поклоне, но когда встала, Владыки уже не было, и я пошла на станцию». 

 Через два месяца Клавдию Владимировну арестовали и навсегда увезли из Коломны. 3 года она провела на севере, по возвращению из заключения ей нельзя было жить ни в Москве, ни в Коломне. С трудом удалось устроиться на строительство канала Москва-Волга, и она поселилась в Дмитрове. В выходные ездила в Москву к Владыке Арсению. Слайд 6 (Серафим) Здесь Клавдия Владимировна получала письма и посылки от епископа Серафима (Звездинского), однажды она получила от него в подарок круглую иконку Святителя Алексия, написанную на холсте, которую очень ценила всю жизнь и никогда не расставалась с ней, когда она привезла показать её владыке Арсению, он открыл панагию, в которой у него была часть св. мощей Святителя Алексия и приложил икону к мощам, а потом ею благословил её. По завещанию монахини Алексии, эту иконочку положили с ней в гроб

 Чудные письма писал ей тогда Владыка Серафим. Он писал, что её имя всегда напоминает ему Святителя Алексия, его святую раку в Чудовом монастыре и в изголовьях стоящего авву Арсения, читающего дивные словеса акафиста Святителю. В письмах он называл её не только Коломенской, но и Чудовской, Святителе-Алексиевской. Он писал, что там, в Чудове и он, и все они, ходящие туда в то время, получили настоящую зарядку на всё последующее время. Иногда через неё он присылал записочки Владыке Арсению, в которых выражал свою любовь, преданность и уважение к своему любимому духовному отцу и наставнику. Чудное незабываемое время, когда она могла общаться с такими Святителями. 

 В 1937 году Епископ Арсений (Жадановский) был арестован и расстрелян на полигоне в Бутово. Клавдия Владимировна пишет: «Великое счастье, что имела я такого духовного отца; все, что есть во мне доброго, хорошего взращено им из ростков, которые даются Богом каждому человеку. Но как тяжело было остаться без него». 

Канал Москва-Волга был закончен, и Клавдии Владимировне пришлось уехать за Рыбинск в Переборы, где началось строительство Волгостроя. Время было военное, голодное. Каждое воскресенье ходила в церковь, 6 км она шла с остановками, с собой брала лепешки из картофельных очисток, а так она дойти не могла, сказывалось сильное истощение. 

Закончилась война, закончилось и строительство Волгостроя в Переборах, Клавдия Владимировна принимает предложение бывшего начальника и учителя по бухгалтерии, старого и одинокого человека – Пивоварова Ивана Никифоровича, и переезжает в Углич, для ведения его хозяйства. Здесь она работает старшим бухгалтером в управлении Угличского лагеря и становится прихожанкой церкви Царевича Димитрия «на поле». Иван Никифорович начинает строительство дома по улице Каменской. В 1954 году она знакомится с врачом-оталорингологом, архиепископом Муравьёвым-Уральским, отбывавшим последние дни тюремного заключения в Угличе. По выходу из тюрьмы архиепископу Николаю некуда было идти, и Клавдия Владимировна приютила его в своём доме, за что, по известным причинам, сразу же была уволена с работы и больше никогда не смогла получить её. 

Владыка Никодим очень любил Клавдию Владимировну, часто бывал у неё в гостях дома, приезжал, если выпадала такая возможность. Она всегда радушно принимала его, проявляя при этом щедрое хлебосольство. В письмах к Клавдии Владимировне он передавал поклон «Домашней церкви», просил молитв и иносказательно писал о некоторых событиях, которые могла понять только она. Например в одном из писем от 27 июля 1961 года он пишет : «Дорогой мой» скончался и я своего земляка проводил до могилы. О ком шла речь, нам не известно. Особенное письмо было написано им после смерти самого дорого человека на земле – матери. Клавдия Владимировна и сама часто ездила к Владыке Никодиму в Москву, в Серебряный бор. К её приезду готовились, пекли большие пироги с её инициалами, о чём вспоминают очевидцы. Митрополит неустанно заботился о ней, и всякий раз вместе с письмом высылал подарки, а также просил архиепископа Ювеналия (Пояркова) позаботиться о ней, в случае его смерти. 

Называя Клавдию Владимировну первой прихожанкой, владыка Никодим безусловно вкладывал в это звание не буквальный смысл, Углич был вторым местом служения иеромонаха Никодима, вероятнее всего он отождествлял его с понятием настоящая христианка. Незримые узы связывали Клавдию Владимировну с митрополитом Никодимом и по переходу его в иную жизнь, она никогда не забывала в своих молитвах владыку. 

Истинно верующий православный христианин должен хранить веру и иметь твердость в отстаивании своих убеждений. В те непростые времена не каждому человеку удавалось следовать этим принципам, но Клавдия Владимировна сумела сохранить твердость своих убеждений, несмотря на тяжёлые испытания, выпавшие на её долю. Подводя итоги, мы можем сказать, что влияние учителя на ученика, определяется прежде всего, его личностью, примером его собственной жизни. Задатки хорошего учителя есть у того, чья вера искренна и неподдельна, кто постоянно возрастает в вере, кто отличается широким кругозором, смирением, любовью и добросовестностью. Такими были учителя Клавдии Владимировны, такой она стала для молодого иеромонаха Никодима.”